#день_городских_сказок
Полудница
Машута притаилась за скамейкой и выгребла из кармана платьица свои красивые камушки. Вот один розовый, а другой белый, а третий блестит искорками, если смазать его слюной. Алине Игоревне их показывать нельзя: велит выбросить. Она вообще строгая и злая: чуть что – бранит и ещё заставляет пить невкусный кисель. Вот поэтому Машута и спряталась, чтобы остаться на прогулке и избежать киселя.
А ведь как хорошо на улице! Солнце стоит высоко, припекает Машуте макушку. В траве кто-то стрекочет протяжно, и бабочки летают над одуванчиками. Машута пыталась за ними бегать, но Алина Игоревна сказала, что если ты девочка, надо вести себя прилично. Например, сесть и играть с куклой. А Машуте больше нравятся камушки, цветные стекляшки и живые насекомые – что тут сделаешь?
Так, незаметно, за возмущёнными мыслями, обиженную Машуту разморило, и начала она клевать носом. Раз клюнула, другой – а на третий вдруг упала на неё глубокая прохладная тень. Машута подняла голову и увидела незнакомую тётеньку. Одета тётенька была в белую блузку и длинную, до земли, белую юбку, а на голове у неё был как будто венок, но рассмотреть его не получалось: тётенька стояла прямо против солнца, и оно окружало её слепящим ореолом.
– Здравствуй, дитя, – сказала тётенька.
– Здравствуйте, – ответила Машута. Мама учила её быть вежливой.
– Знаешь ли ты, кто я?
– Не-а, – честно ответила Машута. Среди мам ребят из их группы такой тётеньки вроде не было. – А вы кто?
Тётенька стукнула палкой, которую держала в правой руке, и Машута вдруг заметила, что это коса. «Ой, она, наверное, пришла косить одуванчики», – успела подумать Машута, прежде чем тётенька согнулась в поясе и приблизила к ней улыбающееся лицо, всё усеянное веснушками.
– Меня зовут полудницей. А тебя как зовут?
Машута задумалась. С одной стороны, с незнакомыми людьми разговаривать нельзя. С другой стороны, она же тут работает, да и выглядит намного добрее Алины Игоревны.
– Я Машута, – ответила Машута.
Тётенька заулыбалась ещё сильнее, из-за чего на щеках у неё образовались ямочки. Свободную руку она протянула к Машуте – широкую, натруженную ладонь с короткими ногтями на крепких пальцах.
– Вижу, тебе неинтересно с другими детьми и вашей воспитательницей. А я люблю таких умных девочек, как ты. Давай пойдём с тобой прогуляемся?
Машута замялась.
– Не бойся, никто не заметит и ругаться не станет, – добавила полудница и ещё раз стукнула косой. Из-за подола её юбки показалась большая кукла – ростом с Машуту – в точно таком же, как у Машуты, платье. Кукла похлопала глазами, сорвала пару одуванчиков и принялась сплетать их стебли.
– Дети, все сюда! Идём обедать! – раздался оклик Алины Игоревны, и кукла деловито зашагала к воспитательнице. Машута проводила её взглядом из-за скамейки: заметит Алина Игоревна подмену или нет?
Не заметил, кажется, никто. Дети построились парами, взялись за руки – причём кукла шла за руку с самой воспитательницей – и Алина Игоревна повела их обратно в садик. Вскоре площадка опустела, и Машута с полудницей остались совсем одни. Можно было бегать сколько угодно, собирать камушки и валяться на траве. Правда, в одиночку этим заниматься было странно и как будто бы не так уж весело.
– Вот видишь, – сказала полудница. – Теперь тебя никто не хватится. А мы с тобой можем отправиться в путешествие.
– Какое путешествие? – удивилась Машута.
– В мою страну. Она лежит совсем рядом, только руку протяни, но туда не доехать верхом, не дойти пешком через семь ручьёв, через семь холмов. Там простираются бескрайние хлебные поля…
Машуте представилось целое поле булочек, и она поняла, что проголодалась.
– …и живут мои сёстры-полудницы. Они будут с тобой играть, колосья в волосы вплетать. А как солнце зайдёт…
– Тётя полудница! – перебила Машута, хоть её и учили, что перебивать нехорошо. – Я не могу на дачу поехать, за мной мама вечером придёт.
– Глупая девочка! – Полудница нахмурилась. – Я ведь уже сказала, что моя кукла полностью тебя заменит. Твоя мама будет только рада получить такую тихую и послушную дочку.
Из глаз Машуты потекли слёзы. Полудница больше не казалась доброй и понимающей – скорее, одной из тех людей, с кем мама строго-настрого предупреждала Машуту никуда не уходить. И уж конечно, Машута готова была даже давиться противным киселём, если это означало, что потом её заберёт домой мама, обнимет и скажет, как сильно её любит. Неужели теперь маме придётся любить подменную куклу, и она никогда не узнает, куда подевалась её настоящая дочка?
Машута, если хотела, знатно умела упрямиться. И если перед мамой и воспитательницей ей бывало стыдно показывать свой норов, то перед коварной тётенькой она стесняться не собиралась. Машута упёрлась спиной в скамейку и завопила во всё горло:
– Не пойду, не пойду, НЕ ПОЙДУ!
Полудница отпрянула, содрогнулась всем телом. Она выпрямилась и вдруг затмила собой солнце. Венок на её голове стал сплетением из детских ручек и ножек, а вместо лица открылся бездонный холодный провал.
– У тебя нет выбора, – прошипела полудница и занесла косу для удара.
Но Машута так разозлилась, что её было уже не остановить, а в кулаке она всё ещё сжимала свои три камушка.
– Я! Хочу! К маме! – прокричала она и со всей силы швырнула камушки в провал на месте лица полудницы. И тут же оно раскололось и осыпалось крохотными стекляшками. Машута прикрылась, чтобы они не попали ей в глаза, а когда снова опустила руки, перед ней никого не было. Тень от скамейки удлинилась и вытянулась вокруг.
Что делать дальше, Машута совершенно не знала, и боевой задор начал уступать место страху. Что, если кукла насовсем её заменила, и домой ей больше нельзя вернуться? Что ей делать одной во всём белом свете? От ужаса Машута разрыдалась и бросилась бежать ко входу в детский сад, едва разбирая дорогу из-за слёз.
– Мама, мама! – в отчаянии кричала она.
– Машут! – донёсся вдруг до неё знакомый голос. – Господи, что ты тут делаешь? Меня, что ли, встречаешь? Почему ты одна на улице?
Машута протёрла глаза. У калитки стояла мама. Сначала неуверенно, а потом со всех ног они пустились навстречу друг другу, Машута крепко-крепко вцепилась в маму и не отпускала всю дорогу домой.
